Syntheticshop.ru

14 мая – день рождения великолепного педагога-писателя А. Семеновича Макаренко (1888-1939).
I
Среди когорты других госслужащих проезд в 1935 году из Харькова – первой столицы, в свежую – Киев, А. Семеновича Макаренко, его штатской супруги, Галины Стахиевны Салько, приемочного сына Льва, дочери близкого брата, племянницы Олимпиады, прошел незамеченным.
Макаренко без раскаяния оставил в Харькове деятельность в коммуне им. Дзержинского, поменяв ее на представленную довольно большую обязанность ассистента руководителя отделения трудовых колоний в Всенародном комиссариате внешних дел УССР. Либо, просто говоря, в НКВД.
Должностью собственной Макаренко был должен появившемуся в начале апреля 1935 года Распоряжению ЦИК и СНК СССР «О границах войны с преступностью среди не достигших совершеннолетия». С сих пор берут своё начало подразделения по делам не достигших совершеннолетия полиции, ставится смертная смерть за абсолютные злодеяния, начиная с … 12-летнего возраста.
В НКВД Украины незамедлительно был сделан большой отдел, водворившийся в здании на улице Рейтарской, 27. Макаренко, ставший популярным благодаря появившимся к тому времени в Столице 2-м частям автобиографического романа «Преподавательская книга» — о перековке не достигших совершеннолетия злодеев, грабителей и злоумышленников, который был низко расценен буревестником соцреализма Константином Несладким, доверили заниматься воспитательской работой в десятке трудколоний, представленных Наркомату внешних дел из ведения не сверившихся с малолетней шантрапой «освитян», 30 приемниках и трудкоммунах НКВД.
Данная часть биографии Макаренко почти неведома. Отразилось личное вмешательство в биография педагога-писателя русских специалистов, устремляющихся по популярным только им принципам не идентифицировать его педагогику и НКВД. Тем не менее, Елена Стахиевна Макаренко, бравшая на себя после гибели супруга повинности цензора литературно-педагогического наследства, также была против упоминания в энциклопедиях, справочниках и т.п. изданиях данных о работе А. Семеновича в чекистских кругах.
Вот отчего когда мне в архиве угодило в руки собственное дело и формулярный перечень, наводненный знакомым выпуклым прекрасным почерком А. Семеновича Макаренко, я проверил ощущение, знаменитое, наверное, только Колумбу.
II
Прочтя дело, я осознал, что туда, как в могилы фараонов, кто-то лез: перечисление листов была исправлена, к тому же само дело было тонким, как будто говорилось о банковском предназначающемся без опыта работы. В то же самое время, доход Макаренко в почетном возрасте (47) на пост генерала НКВД, вызывал у меня массу вопросов и скрывал внутри себя много таинственного. К примеру, целый ряд биографических и других условий, любой из которых должен бы сегодня стать причиной для отказа в приеме кандидата в спецслужбу, остался словно незамеченным доскональными кадровиками НКВД. Глядите: В. Макаренко, родимой брат нового чекиста — белый командир, деникинец, после победы большевиков выехал из РФ и проживал во Франции. Не справедливая, а штатская супруга — Г.С. Салько, исключена во время очистки из партии; сам Макаренко также был непартийным. Либо — за 4 месяца до предназначения и переезда в Киев А. Семенович, всю жизнь наплевательски глядевший к собственному состоянию здоровья, вынес тяжелый инфаркт, после которого реконструировался 3 месяца.
А это претендует на сенсацию: все эти детали — про белогвардейцев и очистку, А. Семенович совершенно откровенно рассказал в «Анкете особого предназначения сотрудника НКВД», обнаруженной мной в архивном деле.
И зарегистрировался!
III
Закоренелый стандарт нашего отношения к НКВД 30-х дает подсказку, что его за эти откровения должны были, по меньшей мере, послать в стана. Все-таки, всего в следующем месяце после предназначения А. Семеновичу, тогда, заметьте, холостому, НКВД дает ключи – не от камеры, а от крайне комфортабельной 3-комнатной дома в жилище №6 по ул. Леонтовича с вариантом на Владимирский храм, впрочем, размещенной на последнем этаже и без лифта. Это единственное, что было для послеинфарктного Макаренко настоящей НКВДистской пыткой.
К слову, одним из требований предоставления автономной дома было обязательство Макаренко узаконить не первый год имеющиеся отношения с Г. Салько. Он задержал слово: 4 октября 1935 года их дефект был зарегистрирован — кроме того с применением Макаренко должностного расположения…
Как всем известно, Комиссариат внешних дел тогда не просто управлял таборами и тюрьмами, но также и защищал федеральную грань, и отвечал за стальные автодороги, и… расписывал браки русских жителей. Как раз этим обстоятельством использовал Макаренко, не устремлявшийся быть общественным: он просил собственных знакомых, отныне коллег, разрисовать их …дома. Сотрудник ЗАГСа осуществил формальности, а затем сразу же и отметили: «Абрау-Дюрсо» по 30 руб бутыль из примыкающего гастронома на углу Ленина и Лысенко, красная ветчина с Бессарабки по 5 руб за кг, сахарный хозяйственный струдель, испечённый домработницей — Елена Салько стала Галиной Макаренко.
А. Семенович также был счастлив – в его жизни было много девушек, однако женат он до этого никогда в жизни не был.
IV
Кто же содействовал движению Макаренко по чекистской стремянке? Ответ я обнаружил, перелистывая журналы, махровые книги Макаренко, сравнивая мнения о нем его приятелей и коллег.
В начале августа 1928 году в Харьков прибыл А. Максимович Горестный. Задача визита знаменитого рабочего сочинителя была со своей точки зрения неповторима — встреча с молодыми колонистами в Куряже, в колонии, имеющей его имя. Других пунктов в протоколе нахождения Несладкого на харьковской земле не было. Нужно ли рассуждать, что для управляющего данной колонией А.С. Макаренко данная встреча, прошедшая после многих лет переписки, стала, словно отныне заявили, символьной: она продвинула его круто наверх в глазах, в первую очередь русского преподавательского «Олимпа», раздражителем которого он был все это время; с данной поры он стал другом знаменитого буревестника — Несладкого.
Доказательством этого можно назвать следующее: когда разведчик Макаренко как-нибудь позднее вновь повысил в корреспонденции к А. Максимовичу тематику о тяготах безмерного казенного багажа, свалившегося на него в НКВД, Горестный сразу же рекомендовал помощь в … переезде в Столицу. «Я могу напечатать П.П. Постышеву, могу требовать Ягоду (комиссар внешних дел СССР – А.А.) и прочие.»,- сообщал он собственному любимец, упомянув в корреспонденции о собственном воздействии также и на управляющего российских чекистов Всеволода Балицкого – непосредственного руководителя Макаренко.
Балицкий был одним из влиятельнейших наркомов в СССР: это его названием при жизни был назван самый крупный в республике обновленный киевский спорткомплекс «Динамо» и коммуна для не достигших совершеннолетия в Прилуках. При чем здесь Макаренко? Оказывается, он был влюблен в сестру наркома еще в Харькове и предлагал ей сделать семью. Дефект не прошел, однако жаркие отношения остались. Вполне вероятно, что как раз Раиса Аполлоновна Балицкая предложила брату получить «завкола» в инструмент НКВД. Успешное для наших героев совпадение — к тому времени комиссар понимал оценку Макаренко, эту Несладким, в главном устройстве НКВД не было экспертов по работе с «социально-дефективными».
Вот отчего Регулирование сотрудников НКВД УССР не имело никаких жалоб к свежему генералу.
V
Разбирая Макаренко тех лет, прибываешь к темному выводу, что при проходе на деятельность в главный инструмент НКВД, он заболел определенной бациллой. Будто бы охваченный жаждой отмщения, например, по отношению к тем, кто «давил» его за преподавательские новинки, он сообщал: «…коллективы, как и люди, могут погибать не просто от старости, они могут гибнуть в полном повороте сил, ожиданий и грезы, их также на протяжении одного дня могут подавить бактерии, как они могут подавить человека. И грядущие книжки напечатают, какие порошки и дезинфекции надо применять против этих бактерий. и в настоящее время установлено, что наиболее небольшая доза НКВД замечательно работает в таких вариантах. Я сам мог лицезреть, насколько быстро издох доктор Чайкин, когда ускорился к нему уполномоченный ГПУ, насколько быстро наморщилась его ученая оболочка, как отпал от его головы золоченый венец и, звеня, погнался по полу, и как просто доктор направился в обычного библиотекаря. На свою долю выпало блаженство смотреть, как зашевелился и начал расползаться «Олимп», спасаясь от злых порошков чекистской дезинфекции, как дрыгали высохшие ножки автономных козявок, как по проезжей части к щелям либо к влажному углу они пресекали без единственной сентенции. Я не жалел и не крючился от соболезнования, так как в этот период я понял: то, что я полагал Олимпом, было не что другое, как гнездышко бактерий, несколько месяцев назад убившее свою колонию».
Нужно дать ему подобающее – Макаренко никогда не использовал чекистскими способами в борьбе с собственным оппонентами. Романтикам вообще это не свойственно.
VI
Прошло пару лет, и эйфория нахождения во власти уступила свое место пониманию того, что литераторский труд заброшен, а груды распоряжений, указов, постановлений, посланий и других реляций не позволяют вероятность не то, что навестить семью на даче в В. Дубечне, а даже сходить в настолько излюбленный им кинотеатр.
«Я сделался чиновником, — сообщал он некоторое время спустя после принятия светло-синих чекистских петлиц собственному другу. «И с каждым часом проникаюсь все большей нелюбовью к данной квалификации». Накатывалась волна репрессий: арестован руководитель отделения Ахматов, случились срочные профессиональные смены среди заместителей наркома, «на крючке» оказался и наш персонаж. На него в НКВД стал донос и теперь было начертано: «… Макаренко удалим. Я не верю ему ни на копейку. Это неприятель». Только повышенное заступничество снова выручило его от жерновов Огромного террора.
Однако Макаренко сломился… Он сообщил доклад об увольнении, в роли поводов сообщив следующее:
«31 год я всегда работал прямо с детьми, я не имею никакого опыта работы в управленческом устройстве, помощь, даваемая мной тут, абсолютно ничтожна.
После издания моей книжки «Преподавательская книга» на меня вошло очень много писательских обязанностей, которые я не может осуществить, находясь на работе…
Потому прошу Вас просить перед Наркомом о быстрейшем избавлении меня от должности помнач ОТК».
В самом начале 1937 года он ушел в Столицу.
Замечание
Тем не менее, как нам принимать А. Семеновича Макаренко сегодня? Я полагаю, что его опыт – не чекиста, которым он стал на несколько лет вынужденно, а воспитателя, знаменитого сочинителя, своевременен. В сегодняшней нашей дестабилизированной, несчастной, обедневшей, незанятой Украине следует прийти назад, к Макаренко, либо, как минимум, пересчитать глубочайшие и изумительно неромантичные творения, имеющие установленные рецепты того, как постараться одолеть не просто инфантилизм, нерешительность молодежи в сегодняшнем дне, браваду и понты, доставленные восточными ветрами, но также и заброшенность, и мафия.
Применены материалы Aleksandr Abarinov, Götz Hillig. Die Versuchung der Macht. Makarenkos Kiever Jahre (1935-1937). Marburg, 2000.